Из ада в рай. Как нашему корреспонденту удалось вывезти маму из-под обстрелов ВСУ

К событиям на Украине сейчас приковано внимание всех жителей России. Не ошибусь, если предположу, что у большей части наших соотечественников есть в этой стране какая-нибудь родня – далекая или близкая.

Особенно это характерно для Ямала – работать сюда люди ехали и едут со всего бывшего Советского Союза. Я тоже родом с Украины. Родился на Донбассе, все детство и юность провел в Харькове. Там же до недавнего времени жила моя мама. Когда наша страна начала специальную военную операцию на Украине, я решил во что бы то ни стало забрать маму к себе. К счастью, у меня это получилось. Об этом и хочу рассказать подробнее.

Ответка прилетела

– Сынок! У нас тут такое творится! Кругом взрывы! Это что, война?.. – слышу из телефонной трубки дрожащий мамин голос утром 24 февраля: узнав о начале спецоперации, я тут же набрал ее номер.

Я не знал, что ей ответить. Как моя «пророссийская» мама воспримет происходящее? То, что враждебное нашей стране правительство Украины, подталкиваемое в спину западными кукловодами, давно провоцировало Россию, для большинства россиян было очевидным. Но для многих украинцев ответка оказалась шоком. Что, впрочем, тоже объяснимо: когда рядом с твоим домом рвутся снаряды и в любой момент может «прилететь», когда ты сутками сидишь в подвале, держа на коленях «тревожный чемоданчик», объективность восприятия политического момента несколько теряется.

Мы с мамой родом из небольшого шахтерского городка Снежное, что на самой границе Донецкой и Луганской областей.

Когда-то этот край был богатым и цветущим. С развалом Советского Союза многие шахты закрылись, заводы встали. А в 2014-м туда пришла война. Война с собственной страной под названием Украина. Наша донбасская родня много месяцев провела под обстрелами. Кто-то из моих знакомых ушел сражаться с укронацистами. Некоторые сложили голову, защищая родную землю. Не дожила до победы и моя родственница по бабушкиной линии – тетя Нина. Когда мы с женой приезжали к ней в гости с «гумпомощью», она – совсем согнутая, немощная – плакала и вспоминала, как тяжело и страшно ей было спускаться в погреб, когда начинался обстрел.

– Пусть лучше так убьет, чем в погребе завалит. Я ж потом не выберусь, –говорила она.

И вот то, что восемь лет испытывали на себе мои с мамой донбасские родичи, теперь на собственной шкуре почувствовали жители остальной Украины. Все эти восемь лет они спокойно жили, работали, растили детей, ездили отдыхать в Турцию и Крым (!). Им не было дела до того, что творится в Донецке и Луганске, Дебальцево и Мариуполе. Скажу больше: им не было дела и до того, что по их родным Харькову, Одессе, Днепропетровску маршируют уроды со свастикой и оскверняют могилы своих же дедов, погибших в Великую Отечественную. Вот и домаршировались. Каждое действие имеет противодействие. Это не злорадство, а третий закон Ньютона.

Только в Россию

К счастью, моя мама придерживается такого же мнения. Она не поменяла его, даже сидя в тесном коридоре своей хрущевки на Салтовке, когда над крышей дома свистели снаряды и разрывались где-то совсем рядом (кто стрелял по жилым домам, еще предстоит выяснить российским следователям). Когда сотни тысяч харьковчан оккупировали перроны Южного вокзала в стремлении убежать на Запад и стоя ехали в переполненных вагонах по трое суток, мама оставалась дома.

– Если я уеду, то только в Россию, – говорила она.

Проблема была в том, что официально зеленых коридоров в РФ Украина не давала. Были отдельные смельчаки, пытавшиеся на собственных машинах перебраться через границу, но их отстреливали боевики нацбатов и территориальной обороны. Как выяснилось еще в 2014-м, стрелять по своим для доблестных украинских вояк – обычное дело.

Многие мои ноябрьские знакомые говорят, что после начала спецоперации от них отвернулись их украинские друзья и родственники. Отписались в соцсетях, прокляли, предали анафеме. Мне в этом отношении повезло. Мои харьковские друзья (те, что не по интернету, а по жизни) остались мне верны. Их я и озадачил поиском каналов для эвакуации мамы в Россию. Ну не может такого быть, чтобы их совсем не было! Тем более если эта услуга платная. И спустя какое-то время одноклассница переслала мне телефон человека, который занимается таким бизнесом. Я связался с ним лично, выяснил все подробности (те, что можно было узнать по телефону) и решил, что это единственный шанс спасти маму. Выслал ей контакты того парня, и они быстро договорились.

Не буду описывать подробности «операции» и маршрут, по которому они добирались до российской границы, ибо надеюсь, что по нему смогут проехать еще многие харьковчане. Не стану описывать и свое состояние, пока я ждал благополучного завершения предприятия. Впрочем, я и не ждал, сидя дома. Я ехал в Белгород. Точнее, летел. Даже когда приземлился в Москве и пересел на поезд, все равно летел. Только медленнее, чем хотелось бы. В Белгороде снял для мамы номер в гостинице рядом с вокзалом, объяснил, как добраться. И она добралась раньше меня.

Счастливого пути!

– Ты вовремя успел меня эвакуировать, сынок. Еще несколько дней таких обстрелов, и меня, наверное, хватил бы инсульт или инфаркт. Я чувствовала, что нахожусь на пределе, – в гостиничном номере моя 76-летняя мама наконец расслабилась и вздохнула полной грудью.

Говорит, из Харькова до Белгорода добралась благополучно. За время пути проехали три украинских блокпоста, там у пассажиров проверили паспорта и отпустили. По дороге видела сгоревшую бронетехнику на обочинах. Российскую или украинскую – не разобрала. Было еще несколько искореженных и черных от копоти легковушек. Возможно, в них находились те самые смельчаки, которые самостоятельно хотели выехать в Россию. Видела колонну российских танков с буквой Z на броне. Они двигались от границы куда-то вглубь Харьковской области.

Метров за триста до украинского пограничного пункта водитель высадил своих пассажиров и, пожелав им удачи, уехал обратно. Никаких украинских погранцов на КПП уже не было, зато присутствовали российские военные. Сам контрольно-пропускной пункт был цел и невредим, хотя «незалежные» СМИ писали, что «оккупанты» якобы сравняли его с землей.

– Я не верю ни единому слову украинской пропаганды. Они все время врут. Боже, как же они врут! – негодует мама. – А миллионы украинцев верят в этот бред.

С собой мама взяла небольшой рюкзачок и дамскую сумочку – ничего тяжелее она бы просто не смогла унести. А вот у ее спутницы, ехавшей с ней в одной машине, была огромная сумка, рюкзак и еще две собаки на поводке. Российский пограничник взял у женщины сумку и сам потащил ее от украинского КПП к российскому. А там расстояние более километра.

Народу на контрольно-пропускном пункте Нехотеевка в Белгородской области было много (слава богу, украинцы все-таки получили возможность перебираться в Россию), пришлось стоять в очереди часа три – на морозе и пронизывающем ветру. Женщин с маленькими детьми пропускали вперед.

– Меня поразило отношение к нам и ваших военных, и гражданских, –продолжает мама. – Очень вежливые, предупредительные люди и даже с чувством юмора. Что на границе, что в гостинице, что просто на улице. На Украине я давно такого не видела. Вообще, ты знаешь, у меня такое ощущение, что я из ада попала в рай.

Я отшутился, мол, что в рай маме еще рановато, пусть поживет на грешной земле, рядом с любимыми сыном, невесткой, внучкой и правнуками.

На следующее утро мы сели в «Ласточку» по маршруту Белгород – Москва. На соседней колее стояли платформы с российской бронетехникой. На бортах наших новеньких «Армат» красовались георгиевские ленты. Эта техника, надо полагать, следовала в обратном направлении. Мысленно я пожелал и ей, и нам счастливого пути.

Фото автора и из личного архива автора